На 115-й сессии Ученого совета ОИЯИ

Неделю назад в Дубне завершилась сессия Ученого совета, на которой обсуждены перспективные направления деятельности Института, результаты работы коллектива в 2013 году и планы на 2014-й.

На сессии была вручена премия имени Бруно Понтекорво профессору Лучано Майани, члену Итальянской академии наук и Американского физического общества, почетному доктору Санкт-Петербургского государственного университета, экс-директору ЦЕРН - за выдающийся вклад в физику элементарных частиц, в частности физику слабых взаимодействий и нейтрино. Профессор Лучано Майани выступил на сессии Ученого совета ОИЯИ с научным докладом.

Решением Ученого совета присвоены звания "Почетный доктор ОИЯИ", их удостоены: профессор Лачезар Костов, Болгария, профессор Рудольф Майер, Германия, и профессор Содном Энхбат, Монголия. Утверждено решение жюри о присуждении премий ОИЯИ за 2013 год.

Корреспонденты еженедельника "Дубна" обратились к членам Ученого совета с просьбой рассказать о наиболее ярких событиях в жизни научных центров, в которых они работают, о том, какие направления в плане ОИЯИ 2014 года кажутся им особенно актуальными, обратиться с пожеланиями в адрес коллектива Института, соотечественников, работающих в Дубне.

Вручение премии имени Бруно Понтекорво.
Слева направо: Александр Ольшевский, Рихард Ледницки, Лучано Майани.
Фото Павла КОЛЕСОВА

Наше сотрудничество - улица с двусторонним движением

Хорст Штокер, научный директор Гельмгольц-центра по изучению тяжелых ионов GSI, Дармштадт.

- Что связывает научный центр, в котором вы работаете, с ОИЯИ? Какие наиболее яркие события произошли в жизни вашего института в течение последнего года?

- GSI в Дармштадте и ОИЯИ сотрудничают в различных областях физики, в том числе по синтезу сверхтяжелых элементов, релятивистской ядерной физике, в течение многих десятилетий. Наше сотрудничество в последние годы получило новый импульс, приобрело новое ускорение в связи с реализацией проекта NICA в Дубне и проекта FAIR, который создается рядом с GSI в Дармштадте. Коллаборация приобрела новые черты, потому что много наших сотрудников участвуют в этих проектах в Дубне, в России и, соответственно, много ученых из ОИЯИ активно сотрудничают в GSI и по проекту FAIR. Двустороннее сотрудничество - это очень важно.

Передовые технологии, которые были развиты в Дубне, и экспертные оценки ученых и инженеров из Дубны оказались чрезвычайно востребованы для проекта FAIR. Поэтому около 170 сверхпроводящих магнитов не только будут изготовлены, но и были разработаны идеологически и технологически здесь, в Дубне. И это является одним из самых больших вкладов России в проект FAIR в Дармштадте, которым руководит российский ученый Борис Шарков.

- Рассматривались ли альтернативные варианты создания сверхпроводящих магнитов, и, если да, то почему предпочтение было отдано ОИЯИ?

- Ни в Германии, ни в Европе невозможно было создать магниты с требуемыми параметрами, а разработка Дубны оказалась единственно пригодной и востребованной в этом проекте. И более того, важно, что уже 20 лет сверхпроводящие магниты, выполненные по такой технологии, надежно работают на ускорителе Нуклотрон в ОИЯИ. Наше сотрудничество - как улица с двусторонним движением. Прогрессивная новая технология суперкомпьютеров пришла из Дармштадта, из GSI, в так называемый FAIR - Russia Research Centre (FRRC), это центр FAIR в России, в котором ОИЯИ также участвует. В этом центре соответствующие группы молодых ученых получают поддержку в виде стипендий. Введен в действие суперкомпьютер для этого центра, при этом технология его создания пришла из Дармштадта. Высокочувствительный сенсор, который будет применяться на детекторе MPD для NICA, разрабатывается совместно с учеными из Дармштадта. И основой всего этого является то, что группы ученых из Дубны и Дармштадта вместе сотрудничали на международной арене в таких крупных проектах, как LHC в ЦЕРН, FENIX и STAR в Брукхейвене и других. То есть наше научное сообщество позволяет ученым взаимодействовать друг с другом, и каждый из проектов получает большие преимущества от такого сотрудничества. Синергетический эффект налицо.

О планах исследования плотной барионной материи на Нуклотроне/NICA и проектах BM@N и MPD
рассказал директор ЛВФЭ В.Д.Кекелидзе.

- В эти недели закладывается технологический участок сборки, испытаний и сертификации сверхпроводящих магнитов. Ваши пожелания тем, кто начинает это дело?

- Очень важный момент - это люди. Сегодня у нас очень тесные контакты на всех уровнях - инженеров, ученых, технологов и, что особенно важно, молодых ученых. Группы молодежи мы видим в Дармштадте, и в Дубну приезжают наши специалисты и ученые. Это чрезвычайно важно, поскольку это творческий обмен, усиление интеллектуального уровня обоих проектов. И я это хотел бы особо подчеркнуть, прежде чем высказать свои пожелания. Я держу скрещенные пальцы за успешный запуск производства магнитов. Этот успех не только ОИЯИ, но и специалистов GSI, очень важен и для специалистов FAIR. Дело в том, что GSI входит в ассоциацию институтов Гельмгольца. И я бы хотел подчеркнуть очень важную положительную роль этой ассоциации с немецкой стороны, а с российской стороны - роль Академии наук, которая как организующая и направляющая сила способствует успеху обоих проектов.

В ОИЯИ создана современная технологическая линия

Борис Юрьевич Шарков, научный директор FAIR, директор Исследовательского центра "FAIR - Россия".

- Борис Юрьевич, расскажите подробнее о технологическом участке сборки, испытаний и сертификации сверхпроводящих магнитов - объемы работ, количество людей, которые будут задействованы, что предстоит сделать для FAIR и NICA.

- Поясню, чтобы ваши читатели понимали: GSI - это институт, из которого FAIR вырастает. FAIR в шесть раз больше, чем существующий GSI. Сейчас мы как раз находимся в процессе слияния в единый международный исследовательский центр. Что касается потребностей проекта FAIR, то это 170 квадрупольных сверхпроводящих магнитов. Сначала предстоит сделать 10 прототипов, а потом они будут тиражироваться. В месяц будет производиться от пяти до шести магнитов, потом на территории FAIR в Дармштадте будет организована их сборка и обвязка. Объемы такие, что в этом году будут сделаны основные прототипы, а в следующем году начнется серийное производство и тестирование этих магнитов. Первые 60 магнитов, уже оттестированные здесь, в Дубне, мы ожидаем в 2015-2016 годах на площадке FAIR в Дармштадте. Это очень напряженный график при таких объемах. Тестирование производится чрезвычайно точными приборами. Причем, опять же, специалисты Дубны в этом деле, можно сказать, "чемпионы мира", их системы диагностирования профиля магнитного поля являются самыми прогрессивными и все в мире их копируют. Конечно, нас всех заботит параллельность производства для NICA и FAIR. Ясно, что дирекция ОИЯИ должна обеспечить соответствующий кадровый потенциал, концентрацию ресурсов на этих направлениях, поскольку оба проекта должны укладываться в график.

Как председатель экспертного ускорительного комитета я очень внимательно слежу за тем, что происходит по проекту NICA. Часто, раз в два месяца, бываю на площадке и вижу существенные изменения, зримый прогресс в подготовке измерительных и сборочных стендов и всей инфраструктуры. Создана, я бы сказал, самая передовая, самая современная технологическая цепочка. Поэтому я только радуюсь за своих дубненских коллег и оптимистично смотрю на выполнение графика.

Ежегодные отчеты и президентская премия

Борис Викторович Гринев, первый заместитель председателя Государственного агентства по вопросам науки, инноваций и информатизации Украины:

- ОИЯИ - это организация, за сотрудничество с которой в Украине отвечает наше агентство. Мы вообще не имеем задолженности перед международными организациями, Украина добросовестно платит свои взносы, и ОИЯИ в первую очередь. У нас организовано крупное, в масштабах всей страны, сотрудничество с Институтом. Хорошим показателем является то, что коллектив молодых ученых, в который входили украинские специалисты из Киевского национального университета имени Т.Г.Шевченко и сотрудники ЛНФ ОИЯИ, получили премию президента Украины за лучшую работу по физике. Это очень приятно, такого раньше у нас не было. Первая ласточка, надеюсь, что не последняя. Мы проводим очень хорошую системную работу - каждый год организуем семинар, на котором отчитываются все украинские сотрудники, работающие в разных лабораториях Объединенного института. И видно, как на глазах растет квалификация, как люди ответственно к этому относятся и как повышается их уровень работ. Очень интересная форма, я бы рекомендовал ее и другим полномочным представителям стран-участниц.

- Как именно проводятся эти семинары?

- Я приезжаю в составе делегации, в которую входят несколько академиков Украинской академии наук, и мы слушаем отчеты. То есть практически все наши сотрудники, за исключением тех, кто находится в командировке в это время, приходят и отчитываются, это порядка 25 докладов. Далее мы определяем лучший доклад, выплачиваем поощрительные премии. Таким образом и была определена одна из работ, за которую в итоге получена президентская премия.

- Вернемся к сотрудничеству с ОИЯИ...

- Мы всячески поддерживаем эксперименты, которые выполняются в ОИЯИ. Например, в прошлом году наше агентство, Госинформнауки Украины, поддержало цикл работ по созданию производства микрокабелей, которые будут необходимы в первую очередь для коллайдера NICA. Они представляют собой гибкие устройства, и кроме как на Украине их качественно пока не могут сделать нигде. На средства агентства было закуплено пять чистых комнат, оборудованы высокотехнологичные рабочие места, построена целая линейка, на которой сейчас уже работают порядка 30 человек. И все сделано в первую очередь в интересах ОИЯИ. Эта же работа найдет свое применение и в ЦЕРН - в ALICE, LHCb, а также будет востребована в FAIR для аналогичных проектов.

Очень активно мы участвуем в проведении Боголюбовской школы, работаем со студентами, школьниками, стажировка учителей проходит на базе ОИЯИ. О том, что этому направлению - расширению знаний в области современной физики - уделяется большое внимание в нашей стране, свидетельствует то, что Украина в прошлом году подписала договор об ассоциированном членстве с ЦЕРН. Мы это сделали раньше, чем Россия: обговорили механизм ассоциированного членства, подготовили документы, закон по ратификации будет рассматриваться в Верховном Совете. К сожалению, кризис, который мы все наблюдаем в Украине, немного застопорит этот процесс, но, думаю, мы это преодолеем... Система грид работает в интересах ОИЯИ. Мы сделали апгрейд гридовских узлов, Харьковский физико-технический институт интегрирован в систему ОИЯИ для совместной работы в ЦЕРН по CMS. Так что рассказывать можно бесконечно...

- Есть ли какой-то критерий отбора украинских сотрудников для работы в ОИЯИ, условия или обязательства по возвращении?

- Во-первых, все, кто сюда едут, проходят со мной собеседование. Во-вторых, мы встречаемся каждый год, и видим, как продвигаются их работы. В-третьих, у меня есть обязательное требование - стараться быстрее защитить кандидатскую диссертацию. Мы существенно пересмотрели механизм отправки сюда специалистов, и будем стараться, чтобы люди тут дольше определенного времени не оставались. Для этого вкладываем деньги в создание новых рабочих мест, чтобы было куда на аналогичных условиях вернуться в Украину.

Годы, люди, идеи, проекты...

Анатолий Загородний и Геннадий Зиновьев.

Геннадий Михайлович Зиновьев, заведующий отделом физики высоких плотностей энергии Института теоретической физики имени Н.Н.Боголюбова Национальной академии наук Украины:

- Институт теоретической физики, в котором я работаю, появился в некотором смысле как некое дочернее предприятие Лаборатории теоретической физики ОИЯИ. У нас был общий директор, великий физик и математик Н.Н.Боголюбов, который долго жил на Украине, работал в Киевском университете и всегда очень тепло относился к этой стране. Одной из его идей было создание Института теоретической физики в Украине. Многое зависело от того, как власть отнесется к этому, а обстановка благоприятствовала, первый секретарь Компартии Украины поддержал эту идею. Пробить идею было непросто, как вы догадываетесь, тогда уже был один Институт теоретической физики - имени Л.Д.Ландау. Тем не менее это удалось, Николай Николаевич стал директором и этого института.

Первые научные отделы института были связаны с тематикой, которая была в сфере научных интересов Николая Николаевича, он занимался многими задачами: теорией поля, физикой элементарных частиц и ядра, твердого тела, задачами статистической механики. Это и составило тематическое ядро института. Все эти годы сотрудничество продолжалось очень естественно и плодотворно. Поэтому мы, как всегда, были с ОИЯИ и будем, независимо ни от чего. И есть еще одна фигура, человек, который за всем этим стоял, понимал, поддерживал и поддерживает - президент Академии наук Украины Б.С.Патон. Он очень серьезно относится к ОИЯИ. Поддерживает сотрудничество с Дубной и новое поколение руководителей: в частности А.А.Загородний, который стал директором института, также понимает, что сотрудничество с ОИЯИ важно не только для института, но и для всей украинской науки, для ее активной интеграции в мировое научное сообщество.

- Расскажите о наиболее ярком направлении теоретической физики, которым занимаются в вашем институте.

- Я свою научную деятельность начинал в Дубне, а потом, когда создали институт, поехал в Киев. Сначала там ничего этого не было, мы сами как-то развивались под влиянием идей Николая Николаевича, он их поддерживал. Одна из идей была связана с представлением о том, что в высокоэнергетических соударениях очень большой энергии могут быть некие эффекты, которые связаны с появлением неожиданных состояний материи в экстремальных условиях. Это была идея, которая потом трансформировалась в идею существования нового состояния вещества, кварк-глюонной плазмы. Мы этой идеей занимались, продвигали везде, в том числе в США и Европе. И, как вы знаете, в мире удалось создать очень серьезное научное комьюнити, которое действительно сумело убедить мир в необходимости серьезной программы исследований. Так возникли все очень популярные сейчас проекты, связанные с изучением столкновений релятивистских тяжелых ионов и возможным образованием нового состояния материи - кварк-глюонной плазмы.

Академик А.М.Балдин был всегда сторонником изучения релятивистской ядерной физики. У него была другая точка зрения, отличная от моей. Он был человек азартный, не очень любил, когда ему возражают. Но я о своих взаимоотношениях с ним могу сказать только одно - он никогда не отбрасывал того, что я говорил: что есть плазма, новое состояние материи. Он считал, что в ядрах образуются многонуклонные ассоциации, на которых рассеяние происходит, называл их флуктонами и этим объяснял многие существовавшие тогда экспериментальные данные. Точка зрения, как вы видите, достаточно отличная от того, что проповедовал я со своими сотрудниками. Но когда дело доходило до международных дебатов и серьезных научных дискуссий, он всегда меня приглашал.

Отсюда и сформировалось то, что сейчас может создать новое направление в физике элементарных частиц в ОИЯИ - то, что связано с проектом NICA и изучением ядерных столкновений. Ученых, которые с теоретической точки зрения способны продвигать новые идеи и имеют оригинальные взгляды, здесь много. Они действительно могут обеспечить серьезное теоретическое содержание проекта NICA.

- Вы стояли у истоков этого проекта. С чего все начиналось?

- Я занимался проектом ALIСE в ЦЕРН, созданием огромной коллаборации и хорошо знаю все проблемы, с которыми приходится сталкиваться при организации таких научных коллективов. Там большая группа известных экспериментаторов сумела убедить международное сообщество и власть имущих в каждой из своих стран поддержать этот проект. Сначала в ЦЕРН речь шла только о коллаборациях CMS и ATLAS, которые будут заниматься поиском бозона Хиггса. Но мы довольно быстро убедили Совет ЦЕРН создать еще один эксперимент ALIСE по поиску кварк-глюонной плазмы. Так получилось, что я оказался в числе инициаторов этого проекта и был "мобилизован" тогдашним директором ЦЕРН нобелевским лауреатом Карло Руббиа. Но есть еще серьезная компания и в Дармштадте - вокруг профессоров Х.Шпехта, В.Грайнера и Х.Штокера объединилось большое количество энтузиастов экспериментального изучения этой проблемы. Такие блестящие экспериментаторы, как Х.Гутброд и Р.Шток сыграли важную роль в трансформации научного сознания в США. И когда мы стали все это двигать вперед, а это всегда сочетается с тем, что есть еще какие-то научные идеи, началось создание большого числа установок на ускорителях, которые быстро продвинули энергетическую шкалу изучения релятивистских тяжелых ионов к большим энергиям. Вскоре теоретически стало понятно, что мы могли проскочили область, очень интересную для понимания этой физики, из-за того что были вынуждены очень быстро двигаться по энергии в плане общего прогресса.

Возникла идея сделать нечто подобное в Дубне, потому что уже есть Нуклотрон, есть люди, которые могут делать источники тяжелых ионов и сложные детекторы. Начиналось все это в годы, когда Советский Союз распадался, были большие трудности. И когда я впервые заговорил об этом с В.Г.Кадышевским, в то время директором ОИЯИ, он очень позитивно отозвался о такой программе, но сказал - это важно, но сейчас не до того... После того как обстановка стабилизировалась и удалось спасти ОИЯИ, в чем заслуга В.Г.Кадышевского огромна, А.Н.Сисакян, который всегда был близок к этой тематике и очень отзывчив к новым идеям, стал продвигать эту программу. Так возник проект NICA, который действительно может оказаться крайне важным не только для того, чтобы ОИЯИ оставался привлекательным для всего международного сообщества ученых, но и для многих перспективных физических задач, которые можно решить на таком ускорителе. Очень важно, что здесь есть контакт с молодежью, университет, люди приезжают из разных стран. Я уверен, что перспективы ОИЯИ в этом направлении очень хорошие. Могу твердо сказать, что мы будем активно участвовать, будем помогать. Я очень рад был услышать доклад В.Д.Кекелидзе и узнать о значительном прогрессе в плане "железа", то есть в плане создания детектора, в плане того, что они поняли, как это делать, делают сознательно и понимают, что делать дальше. Это очень важно. Но важно и другое - за всем этим должна быть очень мощная теоретическая "идеологическая" база.

Галина МЯЛКОВСКАЯ

Венгрия - ОИЯИ: на пороге новых событий

Денеш Надь, почетный профессор Научно-исследовательского центра физики имени Вигнера (Будапешт, Венгрия):

- Для нас самая важная область в исследованиях, проводимых в ОИЯИ, - нейтронная физика. Вы знаете, что у нас тоже работает реактор, и мы поддерживаем очень тесное сотрудничество с коллегами в экспериментах на ИБР-2. Думаю, если подвести итоги прошлого года, для нас стало самым важным, что ИБР заработал в полноформатном пользовательском режиме. Я вхожу в комитет экспертов, отбирающих лучшие предложения на эксперименты в ЛНФ, и вижу, как растет их число: мы вынуждены отсеивать уже 30 процентов заявок, это гораздо больше, чем год назад.

Конечно, есть и другие области сотрудничества - физика тяжелых ионов; надеюсь, будут развиваться контакты и по проекту NICA. Я думаю, что формальные связи между ОИЯИ и Венгрией через несколько месяцев получат новое развитие, но не будем опережать события.

Нейтрино, астрофизика, "Байкал"...

С научным докладом "Нерешенные проблемы физики нейтрино и астрофизики и потенциал эксперимента на Байкале" на сессии выступил член Ученого совета В.А.Рубаков, главный научный сотрудник Института ядерных исследований (Москва, Россия):

- Сейчас очень интересная ситуация складывается в нейтринной астрофизике. Появились довольно серьезные указания на то, что имеются потоки нейтрино космического происхождения, и как всегда больше вопросов, чем ответов, но сигнал только-только начал появляться. Нейтрино чем замечательно? Оно выходит из области своего рождения, проходит сквозь толщу вещества и не отклоняется магнитными полями. Поэтому, замечая направление, откуда оно пришло, можно узнать, где источник. В отличие от космических лучей, которые "запутываются" в магнитных полях, и понять, где они зародились, невозможно. Вопрос об их источнике стоит много десятков лет и до сих пор не решен. А нейтрино могут нам прямо сказать, где их космический "ускоритель".

- Почему их увидели, появилась какая-то новая установка?

- В 2011 году заработала установка Ice Cube, антарктический нейтринный телескоп, объемом примерно один кубический километр. Но там есть свои минусы, и я об этом, о трудностях буду говорить. К сожалению, эта установка, по-видимому, не способна сегодня и в будущем занять достойное место в развитии нейтринной астрономии. Дело в том, что лед - довольно специфическая среда: свет в нем легко запутывается, и понять, откуда приходят нейтрино, трудно. Плюс особенности географического положения этого телескопа - он плохо видит центр нашей Галактики, который вполне может быть источником нейтрино. Есть и другие трудности, так что с этой установкой вряд ли удастся получить какие-то достоверные данные.

- А наш проект Байкальского телескопа?

- А наш проект, во-первых, выгодно отличается тем, что он в Северном полушарии, откуда лучше видеть центр Галактики - он у нас "под ногами", и мы видим нейтрино, которые летят снизу вверх. Во-вторых, у него угловое разрешение гораздо лучше, поскольку это вода, ну и если создать детектор сравнимого объема, то он будет качественно лучше, интереснее, чем Ice Cube. Поэтому сейчас очень хочется создать такую установку, чтобы решить вопрос, где же ускоряются эти нейтрино, что представляет собой этот ускоритель: остатки сверхновой, центр Галактики или это внегалактическое излучение?

Что касается доклада по текущему состоянию дел в ОИЯИ, то в нем для меня не было неожиданностей - здесь хорошо все развивается, как в оазисе среди нашей действительности.

Хорошее место для занятий нейтронной физикой

Эндрю Харрисон, исполнительный директор Центра синхротронного излучения (Дидкот, Великобритания):

- Ваши планы впечатляющие, исследовательская программа ОИЯИ - на самом высоком мировом уровне. Например, научная программа по нейтринной физике - это не только очень высокий уровень, она еще и комплементарна тому, что делается в ведущих мировых центрах и имеет хорошую перспективу. Что касается моих личных научных интересов - физики нейтронов, то по поводу самого реактора можно сказать - он работает, и научная тематика ИБР-2 на самом высоком уровне.

Я надеюсь, что исследовательская программа Института будет выходить на более высокий уровень сотрудничества с европейскими центрами и ОИЯИ, как международная организация на территории России, станет мостом между Европой и Россией. Для меня совершенно очевидно, это следует из прозвучавших на сессии докладов, что здесь ведется большая работа по развитию установок, и вы обладаете большим техническим опытом в деле модернизации и развития экспериментального комплекса.

- Как вы оцениваете сотрудничество между ЛНФ ОИЯИ и Институтом Лауэ - Ланжевена (Гренобль), которым вы руководили до недавнего времени, после модернизации реактора ИБР-2?

- Оно развивается на двух уровнях - стратегическое, на уровне руководства институтов, необходимо, чтобы развивать новые приложения. Ведь когда-то нейтронная физика была чисто фундаментальной, потом она заинтересовала биологов, потом исследователей из других областей - надо, чтобы эти прикладные области расширялись. Биология, несмотря на то что она первой начала использовать возможности нейтронной физики, может еще много от нее получить для своего развития. Второе важное направление - сотрудничество высокого уровня между физиками, которые непосредственно работают на экспериментальных установках в ИЛЛ и ОИЯИ. В ИЛЛ были и есть физики, которые некоторое время работали в ЛНФ. В свою очередь физики из этой лаборатории приезжают в Гренобль - как пользователи на эксперименты и как эксперты, чтобы обменяться техническими знаниями по созданию спектрометров. И это очень важно для того, чтобы развитие спектрометрического парка ИБР-2 шло комплементарно возможностям ИЛЛ и реактор в Дубне по всем параметрам удовлетворял исследователей из разных стран.

- Вы теперь занимаетесь синхротронным излучением и, наверное, уже установили сотрудничество с коллегами из синхротронного центра в "Курчатовском институте"?

- Еще полгода назад я не смотрел с таким интересом на эти направления, как сейчас. Я член ученого совета ФИЦ "Курчатовский институт", я побывал недавно в Гатчине, посмотрел, как идут работы по созданию реактора ПИК. Конечно, думаю, что сотрудничество с этим центром будет очень перспективным. Ну, а Дубна - очень хорошее место для занятий нейтронной физикой.

Ольга ТАРАНТИНА,
перевод Отилии КУЛИКОВ

И лазер для Евросоюза, и проекты Дубны

Каталин Борча, профессор Национального института физики и ядерной технологии имени Хории Хулубея (Бухарест, Румыния):

- Каталин, чем вы сейчас заняты в Бухаресте? О чем заботы, каковы планы?

- В первую очередь хочу сказать о нашем лазерном проекте. В Бухаресте началось строительство научно-исследовательского центра Extreme Light Infrastructure - Nuclear Physics (ELI-NP), в котором будет смонтирован самый мощный в мире лазер. Проект объединяет 13 стран Евросоюза. Им руководит профессор Сидней Галлес, член Ученого совета ОИЯИ и в прошлом директор GANIL. Это один из трех центров европейского инфраструктурного мегапроекта ELI. Его основа это лазер на 10 петаватт, который будет самым мощным в мире. Мы решили построить мощный современный гамма-источник. Существует электронный ускоритель с очень хорошим эмиттансом. Лазерный луч падает в противоположную сторону, отражается и получается очень большой сгусток энергии. Так что этот гамма-источник дает очень хорошо сфокусированный пучок гамма-квантов с энергией до 12 МэВ и с разрешением от 0,1 до 0,03 процента. Этот очень узкий пучок может быть использован не только для фундаментальных исследований, но и очень интересных прикладных работ. А новый лазер позволит сделать большой шаг вперед в области ускорения при помощи лазерного излучения. Там могут изучаться совершенно новые явления, например уменьшение торможения ионов веществом и многие другие, на самом современном уровне науки и технологий. Это действительно будет такой топ-центр, очень современный. Сейчас ведется интенсивное строительство, а мы находимся в процессе TDR (разработки технической документации).

- Что вас особенно заинтересовало на этой сессии Ученого совета?

- Поскольку сам я занимаюсь ядерной физикой и физикой тяжелых ионов, меня это, естественно, более всего интересует. Но меня очень заинтересовала и нейтринная тематика. И как бы это ни казалось странным, некоторые наши измерения, касающиеся ядерных данных, могли бы дать предел фону, который ожидается в таких, например, экспериментах, как GERDA. Это, на первый взгляд, не имеет ничего общего, но здесь мы можем помочь друг другу.

- Ваша научная биография фактически началась в Дубне. Как, на ваш взгляд, изменился Институт, в чем обновился?

- В последнее время в Институте происходит существенное обновление, причем не только в научной тематике, но и в кадровых вопросах. Например, назначение на пост и. о. вице-директора молодого физика-ускорительщика Григория Трубникова. Идея расширить состав дирекции, одновременно внеся соответствующие изменения в Устав Института, была высказана на предыдущей сессии КПП. Это хорошо, когда молодое поколение приходит к управлению Институтом, так сказать, на ходу, осваивая опыт и знания предыдущих поколений, и в то же время привнося новую энергию и новые идеи.

Своим коллегам в Лаборатории имени Флерова я хочу пожелать успешного завершения строительства фабрики сверхтяжелых элементов, уникального ускорительного комплекса, и тогда эта лаборатория останется ведущей в мире - только здесь можно достичь тех сечений, которые нужны для синтеза сверхтяжелых ядер. В то же время есть и еще очень интересный проект GALS. Он связан с изучением реакций многонуклонных передач и мультифрагментации. Продукты реакций тормозятся в газе, а затем производится их селективная ионизация лучком лазера. Это пионерская методика, и она позволит изучать очень интересные процессы, недоступные для других методов.

Практически все заслуживает интереса

Мечислав Будзиньски, директор Института физики Университета Марии Кюри-Склодовской (Люблин, Польша):

- Я знаю ОИЯИ уже 41 год. Теперь это совсем другой институт. Современный, с прекрасным оборудованием и европейской системой управления. Этого в 70-е годы не было. Все проекты развиваются на основе конкурсов, широко обсуждаются с участием международных экспертов. Этого раньше не было. И есть лидеры, ответственные за каждое дело.

- А как складываются ваши дела в институте, университете?

- Мы в Люблине работаем спокойно, больших всплесков нет. Одна из основных тем исследований - физика поверхности. Например, самоорганизация не только атомов на поверхности, которая находится под небольшим наклоном, - формируются нанопроволочки, тонкие полоски... Это одно дело. Другое дело, исследуем ядерными методами твердое тело, в том числе и нанообъекты. В эти методы входят аннигиляция позитронов, мессбауэровская спектроскопия и угловые корреляции. Кстати, последний метод широко применяется в Лаборатории ядерных проблем в секторе Виктора Бруданина. Это хорошие вести.

Что касается проблем - слишком мало у нас студентов. В институте работают двадцать профессоров, десять докторов. И получается слишком много высококвалифицированных сотрудников по отношению к студентам. С 2008 года, то есть в течение последних пяти лет, ушли на пенсию 13 человек. И мы никого не взяли на работу. Просто нет студентов. Мы, с одной стороны, занимаемся обучением студентов, с другой стороны, наукой. Треть времени уходит на студентов, а остальное - на научные и административные дела. Пока у нас высшая научная категория "А", но не знаю, как долго это продлится. Физики в науке прекрасно работают, математики хуже, про информатику и говорить не стоит. Они нас тянут вниз!

- А какое впечатление сложилось у вас о работах, выполняемых в Дубне?

- В тематике, которая обсуждается на Ученом совете, меня прежде всего привлекает нейтринная физика. И нейтронная физика в ЛНФ. Интересуют прикладные исследования в ЛЯР. Очень яркие работы там же по радиоактивным пучкам. Так что вы видите, практически все заслуживает большого интереса. Я очень доволен, что мы имеем большие и тесные контакты с этим Институтом, что у нас есть совместные работы. И надеюсь, все это будет продолжаться.

- Студенты из Люблина участвуют в школах, которые организует ОИЯИ?

- Конечно, участвуют! Раньше каждый год сюда приезжали порядка 15 человек. В свое время я открыл у нас направление "радиационная безопасность" в плане подготовки кадров для ядерной энергетики. Но в последнее время развитие этой отрасли в Польше несколько задержалось, сроки ввода АЭС передвигаются, поэтому пока прием студентов на эту специальность затормозился, принимаем одного-двух студентов в год.

- Наш общий вопрос ко всем на этой сессии: ваши пожелания коллегам в Дубне?

- Чтобы работали не хуже, чем до сих пор. А работают прекрасно!

Профессор Э. Ди Мауро (Римский университет Ла Сапиенца) представил научный доклад "От одноуглеродных атомных соединений до спонтанного образования РНК. Каков источник энергии?".

Здесь всегда сохранялась особая культура

Иван Вильгельм, профессор Карлова университета (Прага, Чехия):

- По роду вашей деятельности в последние годы вы тесно связаны с образованием и воспитанием молодых ученых. Какую роль, на ваш взгляд, здесь играет Дубна?

- Недавний визит делегация Чехии во главе с министром образования, молодежи и спорта Далибором Штысом сыграл важную роль в развитии нашего сотрудничества как в научной сфере, так и в образовательных программах. В последние годы мы наблюдаем значительный рост интереса чешских студентов-физиков к Дубне. Мы им объясняем, и сами они скоро узнают на собственном опыте, что нигде им не уделяют столько внимания и заботы, как здесь. И им это приносит неоценимую пользу, потому что ученые и специалисты, работающие с ними в ОИЯИ, - очень образованные, опытные наставники и могут детально объяснить самые сложные предметы. И столько, сколько наши молодые физики получают здесь, несравнимо с тем, что им может дать пребывание в других научных центрах.

- То есть, мне кажется, таким образом возвращаются времена вашей молодости, когда вы начинали работать в Дубне?

- Да, здесь есть такая традиция. Дубна прошла уже через много периодов своего развития, были и очень сложные 90-е годы, но здесь всегда сохранялась особая культура, уникальная атмосфера. Это очень трудно вводить указами и приказами генерального директора, это надо привносить на всех уровнях, этим надо постоянно заниматься, и это здесь есть. И все это автоматически переносится в будущее. И в этом плане у Дубны хорошие перспективы. Сейчас много говорят о том, что молодежь не интересуется наукой, физикой и так далее, - думаю, что Дубна показывает, как эти вопросы можно решить.

- На сессии Ученого совета не раз поднимался вопрос о соотношении домашних и выездных экспериментов. Какой вы видите эту проблему в свете последних обсуждений?

- Что касается докладов и обсуждений на проходящей сессии, видно, что в Дубне развивается очень много разных тем и проектов - и в теоретической, и в экспериментальной физике. Все это очень быстро растет и расширяется. Это не значит, что надо как-то административным образом уменьшать число этих тем. Но надо смотреть, что, как и когда приносит весомые результаты, выходит на передовой уровень в мире. Чтобы Институт оставался конкурентоспособным во всех этих направлениях и чтобы это повышало его научный престиж.

В докладе председателя ПКК по физике частиц было сказано, что если открытие бозона Хиггса сделано в ЦЕРН, то никто уже не считает, сколько там дубненцев, сколько, допустим, участников из Карлова университета и так далее... Это мы дома говорим. Все знают, что Хиггс был открыт в ЦЕРН. Так что надо концентрироваться и смотреть, какие научные проблемы в таком духе будут решаться в Дубне. Чтобы мир знал, что это сделано именно в ОИЯИ. Все знают, что дубний был открыт именно в Дубне. А сейчас 113-й, 115-й и так далее... Все это, конечно, нелегко, но нельзя решать только легкие задачи.

- Что дома произошло у вас за последний год?

- Мы тоже участвовали в коллаборациях ATLAS и CMS, и тоже старались так "продать" хиггсовский бозон, чтобы наше участие было замечено и отмечено. Нобелевский комитет объявил, что премии удостоены авторы теоретических работ, в которых была предсказана частица, отвечающая за массу. Эти работы выполнены в 60-е годы прошлого века, а сейчас, когда созданы все условия для уникальных экспериментов, направленных на обнаружение бозона Хиггса, открытие было сделано. И физика как эмпирическая наука снова заявила о себе в полный голос... И мы об этом говорили в печати и по радио, телевидению. Не забывая и о вкладе наших сотрудников...

- То есть вы этот научный бум использовали как повод, чтобы сказать налогоплательщиками, что вы правильно используете деньги, выделяемые на науку...

- Ну, радио, телевидение и пресса свободны, они сами решают, что хотят. Говорят, пишут то, что будет интересно для публики. Публике неинтересно, как устроены наши детекторы и коллайдеры. А если говорить о том, сколько воды на Марсе, что имеет отношение к живой материи, то это совсем другой подход...

- Ваши пожелания коллегам?

- Побольше молодых сотрудников, которые несут с собой энергию!

Евгений МОЛЧАНОВ,
фото Елены ПУЗЫНИНОЙ, Павла КОЛЕСОВА