Их имена - в истории Института

Константин Дмитриевич, каким я его помню

Мое знакомство с Константином Дмитриевичем Толстовым произошло на государственном экзамене по физике. Один из членов комиссии должен был уйти. На его место сел несколько странного вида человек - с бритым черепом и глубоко продавленной переносицей. К этому времени я уже ответил на первые два вопроса билета. Один из членов комиссии обратился к Толстову (а это был он) - не хочет ли он задать мне вопрос. КД сказал, что поскольку он не присутствовал при ответах экзаменуемого, надо его отпустить. Поставили "отлично".

Оставался год до окончания физфака МГУ, и меня направили на практику и выполнение дипломной работы в ФИАН, в лабораторию нейтронной физики И.М.Франка, в группу Толстова. В этой группе готовили свои дипломные работы М.Г.Шафранова, В.П.Перелыгин. Там же был мой однокурсник А.А.Номофилов, а позднее В.А.Свиридов из Ленинградского физтеха. Затем появился Э.Н.Цыганов. Позже все мы встретились в секторе Константина Дмитриевича в ЛВЭ. Вернее, сначала в ТДС-533, ЭФЛАН, а потом уже ЛВЭ.

Толстов ставил перед нами различные задачи. Но всегда чувствовалось его стремление к совершенствованию методики. Он сотрудничал с НИКФИ (Научно-исследовательский кинофотоинститут), занимался разработкой различных наполнений ядерной фотоэмульсии, предназначенных, в том числе, для увеличения содержания атомов водорода.

Идея перпендикулярного облучения эмульсии, которую он реализовал вместе с Э.Н.Цыгановым (публикация x+y z+u), вылилась впоследствии в классическую работу по наблюдению кулон-ядерной интерференции.

Другая идея заключалась в попытках сделать водородную мишень в камере ускорителя. Эта задача, которой занимался Виктор Свиридов, первоначально была направлена на создание пленки из твердого водорода на поверхности металла, охлаждаемого жидким гелием. Для этого Свиридов уже из ЛВЭ был командирован в криогенную лабораторию МГУ к профессору, впоследствии академику, Александру Иосифовичу Шальникову.

Эту идею позднее сменила другая - водородная струя в камере ускорителя. Были начаты пробы в одной из секций электростатического сепаратора. Однако полную и успешную реализацию струйной мишени удалось осуществить нашим криогенщикам во главе с Ю.К.Пилипенко. С этой мишенью Свиридовым, Никитиным и другими физиками были проведены известные эксперименты в Протвино и Батавии (США).

Э.Н.Цыганов создавал водородную мишень высокого давления. Во время испытаний, которые проходили в ЛЯП, произошел сильный хлопок. У сосуда оторвалось дно, и начался пожар, который Эдуард Николаевич решительно остановил, перекрыв вентиль подачи водорода, хотя сам при этом пострадал. Причина оказалась в нарушении технологии изготовления сосуда. Толстова и Цыганова вызывали в суд в Дмитрове. Обошлось штрафом.

Или взять твердотельные детекторы. Идея была в том, чтобы попытаться получить треки в специально приготовленном стекле с литиевыми добавками путем протравливания после экспозиции. По этому вопросу мы консультировались с академиком Алексеем Васильевичем Шубниковым. Толстов возил меня к нему домой в высотный дом на площади Восстания. Некоторое время было потрачено на эксперименты со стеклами. Треков увидеть не удалось. Однако позднее В.П.Перелыгин в ЛЯР наблюдал следы многозарядных ионов в такого рода детекторах.

В лаборатории Франка в ФИАН Толстов занимался и вопросами физики реакторов и взаимодействия нейтронов с веществом. Об этом я мало знаю. В то время в связи с атомной проблемой эти работы были строго засекречены. Достаточно сказать, что моя дипломная работа по неупругому рассеянию нейтронов на ядрах лития имела гриф "СС" (совершенно секретно). На памяти отдельные эпизоды этой работы. Нужно было залить алюминиевую форму литием. Были плексигласовый куб, наполненный инертным газом, рукава с перчатками, стальной откачиваемый шлюз. Начинаю плавить на электрической плитке литий и заливать его в форму. И тут литий загорается. Белый дым. Открываю изнутри шлюз, засовываю туда форму с горящим литием и завинчиваю. Но горящие капли остались в кубе и создали давление. Вынимаю руки, рукава с перчатками вылезают наружу, надуваются и одна из перчаток с треском вылетает в стену. Расследование показало, что в кубе оказалась трещина и место инертного газа заполнил воздух.

Другой эпизод. В ФИАН была ускоряющая трубка. Ускорялись дейтроны, которые падали на тритиевую мишень (соль трития). Каскадный генератор высокого напряжения находился в большом зале над мишенью. Этот зал стал для меня своего рода тренировочной площадкой. Для получения нейтронов использовался полоний-бериллиевый источник. Источник был подвешен на тросе и пятиметровой штанге в глубокой шахте. Работать с ним можно было лишь в воскресенье, чтобы не подвергать опасности персонал. Приношу источник на штанге в зал, собираю с антиколлиматором, устанавливаю эмульсию (детектор), надеваю форму на источник... И в это время в зале разгораются кенотроны. Это другие физики решили поработать. Вжимаюсь в проем двери и жду, что будет. Дверь заблокирована, а деблокировки изнутри не было (техника безопасности). Мне повезло. Из дюралевого шара пошли пробои в угол зала. Кенотроны погасили и прибежали экспериментаторы. Оказались, что они забыли убрать выдвижную лестницу от шара в угол зала.

Надо заметить, что КД всегда старался предоставлять большую самостоятельность молодым и в то же время защищал их в случае непредвиденных ситуаций. Помню эпизод с А.А.Номофиловым во время дипломной работы. Нужно было срочно проявить толстослойную фотоэмульсию. Мы тогда этим занимались сами, а процесс длительный. Мой коллега решил остаться на ночь. А процедура с закрытием помещений была строгой: опечатать двери, ключи поместить в опечатываемый пенал и вместе с печатью сдать в охрану. Номофилов все это сделал, но забыл запереть дверь в проявочную и остался работать. Охрана проявила бдительность, заметив пробившуюся полоску света, а разразившийся скандал КД благополучно разрешил.

После окончания физфака МГУ большая группа выпускников была направлена на Большую Волгу в ТДС-533 (ЭФЛАН, ЛВЭ) и ГТЛ (ЛЯП). Всего нас было 23 человека. В это время формировался научно-экспериментальный отдел в ЛВЭ, и вскоре появились два кандидата наук - К.Д.Толстов и М.И.Подгорецкий, которые поделили молодых физиков между двумя новыми секторами.

Первые эксперименты на синхрофазотроне осуществлялись с применением ядерных фотоэмульсий, поскольку других развитых методик в ЛВЭ еще не было. Протонами эмульсионные стопки облучались внутри камеры ускорителя (вывода пучков еще не существовало), а пучок пи-мезонов формировался из вторичных частиц с внутренней мишени. Помню, как мне приходилось носить из сейфа В.И.Векслера в физическом корпусе тяжелый брусок платины для установки на плунжирующую мишень... Первые результаты исследования pp и p взаимодействий были доложены В.И.Векслером на международной Киевской конференции.

Сектор Толстова был интернациональным. У нас работали Ван Шуфень и Яо Цинсе (Китай), Михал Сук и Вацлав Петржилка (Чехия), Нолсоны Далхажав (Монголия), Нго Куанг Зуй (Вьетнам), Людмила Попова (Болгария). И это список далеко не полный. В секторе Толстова мне пришлось заниматься поиском странных частиц, автоматизацией просмотра и измерений ионизации - до тех пор, пока Векслер не решил создавать другие методики. Здесь наши пути с Константином Дмитриевичем разошлись.

Под руководством А.Г.Зельдовича и Р.М.Лебедева часть физиков и инженеров взялась за сооружение метровой жидководородной камеры, которая была успешно запущена и действовала более 25 лет. Однако наши взаимоотношения с КД какое-то время еще продолжались. Под его руководством я защитил кандидатскую диссертацию по pp взаимодействиям при 7 ГэВ/с, мы выпустили обзор и стали соавторами ряда публикаций.

Константин Дмитриевич был мастером спорта по альпинизму. Видимо, это отражалось на его довольно резком поведении, решительности в действиях. Однако он хорошо относился к людям. Помню, во время подготовки к последнему госэкзамену у меня умер отец и надо было побыть какое-то время с матерью в Туле. Он отпустил меня со словами "а для чего живем?". В альплагерях, где мне по молодости пришлось бывать, о Толстове ходили легенды, и он даже стал персонажем одной из песен. В своих восхождениях КД неоднократно подвергался смертельному риску, но судьба его хранила.

Фактически мы поддерживали отношения до самой его кончины. Буквально за два-три дня до смерти он звонил мне по телефону с просьбой уладить мелкий конфликт в его секторе. Я поинтересовался, не нужна ли какая помощь. Он сказал, что ему помогают, и проблем нет. Но его голос был очень слабым. Через пару дней Константина Дмитриевича не стало.

КД всегда отличала настойчивость в достижении целей. При работах с жидким гелием приходилось транспортировать его из Москвы на автомобилях. За время транспортировки половина гелия испарялась. Толстов загорелся идеей доставлять гелий вертолетом. Он пробил этот вариант через все инстанции, но военные дали такой длинный воздушный коридор в обход разных объектов, что выигрыш времени свелся на нет. От такой перевозки пришлось отказаться.

Другой пример - борьба с "зеленым змием". Будучи председателем созданного в 80-е годы общества трезвости, КД через городские инстанции пробивал соответствующую вывеску на винных магазинах. После долгих перипетий появилась и какое-то время красовалась на фасаде винного магазина за "Россиянином" вывеска ядовито-зеленого цвета. Еще раньше, будучи начальником района альпинистских лагерей на Кавказе, Толстов отлавливал на горных тропах поставщиков спиртного из долин в лагеря и заставлял их собственноручно бить бутылки. Об этом он мне сам рассказывал.

Запомнился эпизод, когда В.И.Векслер в своем кабинете в моем присутствии за что-то упрекнул Толстова: "Как же вы этого не добились, ведь вы, если захотите, можете пройти сквозь этот сейф?" - и показал на стоявший в углу несгораемый шкаф...

Я рассказал лишь малую толику из того, что хранит память об этом человеке, которого считаю учителем не только в науке.

Профессор Виктор ГЛАГОЛЕВ